Услышанное в пути

Всю про­шлую осень я но­сил­ся с че­мо­да­ном в руках из го­ро­да в город по Ве­ли­ко­бри­та­нии и США в ходе по­ез­док, ор­га­ни­зо­ван­ных для пре­зен­та­ции моей новой книги о мо­лит­ве. По пути я по­лу­чил воз­мож­ность взгля­нуть на Цер­ковь «с вы­со­ты пти­чье­го по­ле­та». Хри­сти­ане в Ве­ли­ко­бри­та­нии, как мне ка­жет­ся, от­но­сят­ся к своей вере более се­рьез­но, чем их со­бра­тья в США. Бри­тан­ская пуб­ли­ка по-преж­не­му жаж­дет со­дер­жи­мо­го, в то время как в Аме­ри­ке со­дер­жи­мое, если оно не за­вер­ну­то в раз­вле­че­ние, вос­при­ни­ма­ет­ся плохо. Если де­лать вы­во­ды по вы­пус­кам CNN, то хри­сти­ане (и осо­бен­но — еван­гель­ские) вос­при­ни­ма­ют­ся как некий из­би­ра­тель­ный блок, ко­то­рым ма­ни­пу­ли­ру­ют по­ли­ти­ки. Тем не менее, я встре­чал бес­чис­лен­ное мно­же­ство обыч­ных хри­сти­ан, по­свя­щен­ных слу­же­нию людям из самых несо­по­ста­ви­мых ка­те­го­рий: от без­дом­ных в Пен­силь­ва­нии и ма­ло­лет­них ху­ли­га­нов в бед­ных рай­о­нах Нью-Джер­си до сту­ден­тов-ази­а­тов в Гар­вар­де и ру­ко­во­ди­те­лей из «Крем­ни­е­вой до­ли­ны», — не го­во­ря уже о мис­си­о­нер­ских по­езд­ках в менее раз­ви­тые стра­ны. Этот мир полон стра­да­ний, и, несмот­ря на все свои недо­стат­ки и ошиб­ки, Цер­ковь оста­ет­ся ме­стом, куда че­ло­век может при­не­сти свои раны, и где он может ис­кать смысл жизни во вре­ме­на от­ча­я­ния и борь­бы. Один ста­рик, шар­кая, по­до­шел ко мне и про­вор­чал: «Бог на­гра­дил меня бо­лез­нью Пар­кин­со­на. Как же я могу ду­мать, что Он при­слу­ши­ва­ет­ся к тому, что я хочу ска­зать в мо­лит­ве?» Также, одна жен­щи­на рас­ска­за­ла, в каком от­ча­я­нии она мо­ли­лась в те­че­ние 19 лет брака, на­пол­нен­но­го на­си­ли­ем со сто­ро­ны ее мужа. Я слы­шал о са­мо­убий­ствах, о врож­ден­ных де­фек­тах, о детях, ока­зав­ших­ся под ко­ле­са­ми гру­зо­ви­ков, об из­на­си­ло­ван­ных под­рост­ках. Дру­гая жен­щи­на (се­год­ня она — ру­ко­по­ло­жен­ный пас­тор) вспо­ми­на­ла о чер­ном пе­ри­о­де после смер­ти ее сына, когда она пол­то­ра года не могла за­ста­вить себя мо­лить­ся. Од­на­ж­ды она за­кри­ча­ла: «Боже, я не хочу уме­реть вот так, безо вся­ко­го об­ще­ния!» Но даже после этого ей по­тре­бо­ва­лось еще пол­го­да пре­жде, чем она снова на­ча­ла мо­лить­ся. Как-то на со­бра­нии к мик­ро­фо­ну по­до­шел два­дца­ти­лет­ний па­рень и начал рас­пе­кать меня за то, что я не вос­при­ни­маю бук­валь­но биб­лей­ские обе­то­ва­ния о вере, спо­соб­ной дви­гать горы. Я со­гла­сил­ся, что мне не по­ме­ша­ло бы боль­ше такой дет­ской веры, но в то же время я не могу оскорб­лять боль стра­да­ю­щих людей, го­во­ря им, что их вера в чем-то ущерб­на. От таких стра­даль­цев я на­учил­ся, что жизнь — это не про­бле­ма, ко­то­рую нужно раз­ре­шить, а тайна, ко­то­рую нужно про­жить. Мо­лит­ва не предо­став­ля­ет нам неру­ши­мых га­ран­тий. Она — лишь опре­де­лен­ное обе­ща­ние того, что мы про­жи­ва­ем эту тайну не одни. Ав­тор­ская ко­лон­ка в жур­на­ле «Хри­сти­ан­ство се­год­ня», март 2007 года